Семь Храмов.

Утро в Сосновом Бору было туманное и седое.
Небоскрёбы «Изумрудного острова» мягко тонули в серой дымке, когда мы погрузились в автобус и погрузили наши мозги в размышления о жизни, о душе, о человеческих страстях и слабостях.  Потому я и люблю ездить на авторские экскурсии Ирины Гориной. Она засавляет нас думать. Это не просто рассказы об архитекторах, эпохах и стилях.  Это  рассказы-размышления, поиск истины и истинных ценностей.
Особенно, если мы едем по православным храмам.
На этот раз меня  очень «зацепила»  триада  Лик-Лицо - Личина.

Церковь говорит: “Лик” — уровень сакральной явленности Бога, Божьих вестников и высшая мера святости подвижников духа; “Лицо” — дольнее свидетельство богоподобия человека; “личина” — греховная маска существ дольнего мира, мимикрия Лица и форма лжи.

И в самом деле, мы получаем Лицо при рождении. Не выбирая. Уж какое кому достанется. А потом своими делами и мыслями делаем из него либо Лик, либо Личину.  И это видно невооруженным глазом. И чаще у людей личины. Лик встречается редко.

Первая остановка Ораниенбаум. Собор архангела Михаила. Сейчас в соборе идут реставрационные работы, часть внутреннего пространства храма закрыта пленкой. Удивительно, что ехать до Ораниенбаума – всего ничего, расстояние небольшое, а сияет над Рамбовом  яркое солнце на синем небосклоне.

Я люблю эти встречи с  Храмами.
Конечно, меня можно закидать шапками, ведь считается, что в церковь ходят для встречи с Богом.
Но с Богом я живу,  а вот с  Храмами люблю встречаться как с дорогими друзьями. С каждым  связана какая-то история, какие-то воспоминания. Они для меня – живые.  Смотрю на иконы, на алтарь, стою под куполом, для меня это великая радость!

Вторая остановка - храм Спиридона Тримифунтского. Святитель Спиридон Тримифунтский — небесный покровитель Лейб-гвардии Волынского полка. Для нужд военных и был в 19 веке выстроен храм. Почтенное почти двухсотлетнее здание несколько лет назад закрыли на полную реставрацию и сегодня работы  уже завершены.

Службы до сих пор проходят в домовой церкви Святителя Николая.
Эта церковь чудесна необыкновенной домашней обстановкой. В трехэтажном доме располагаются различные кружки и клубы. В просторном холле  перед входом в церковь для прихожан есть и свечная лавка и живой уголок.

Для интеллектуалов – выставка антикварных предметов церковной утвари и духовных книг, книг регистрации рождений, венчаний.
Для меня открытием стал Брачный обыск — письменный акт, содержащий определённые сведения о людях, собирающихся венчаться в церкви, и устанавливающий отсутствие препятствий к совершению их брака.

А потом мы поехали в Петергоф, который встретил нас опять туманом.
Итальянский пруд за Храмом Петра и Павла был полон птиц и птичьего гомона.
Умилительная картина!

Тут же домик Неведомой Зверушки. Или Птички.

Санкт-Петербург мы открыли посещением Николо-Богоявленского морского собора.
Ослепительная голубизна его стен в сочетании с ослепительной же синевой неба и белизной лепнины – ничего не видела прекрасней!

С Никольским собором у меня связана студенческая юность – будучи обычной недалёкой атеисткой, я почему-то упорно приходила в Никольский собор, предварительно откушав пышек в кафе напротив.
На службе было много красивых и строгих семинаристов.
Они производили на нас ошеломительное впечатление.
Студентами мы  ходили на Крестный ход в Пасху. Время было советское, и  все знали, что ходить на Крестный ход комсомольцам нельзя. Говорили даже, что в толпе обязательно будут сотрудники органов и всех пришедших комсомольцев возьмут на  заметку и сообщат в учебное заведение.
Эти рассказки так будоражили нашу кровь, что мы  приезжали к Никольскому в пасхальную ночь из чувства протеста.
Типа фиг вам. Никого не боимся.
Народу около собора в Пасху было всегда очень много. Внутрь  не пробиться и мы часами стояли на улице.
Я помню, что было много молодежи и людей среднего возраста. Старушек не помню. Все чего-то радовались, и чувствовалось какое-то тайное братство. Приятное чувство приобщения к запретному очень нас бодрило.
Когда я первый раз увидела на Крестном ходу среди духовенства негров с хоругвями,  была весьма удивлена.

А потом мы поехали на подворье Оптиной Пустыни.
Храм окончательно отреставрировали, и стоит он теперь во всей своей необыкновенной красоте!
В Оптиной   потрясает все – великолепные росписи, великолепный мужской хор.
А в советское время в храме был каток. Не могу себе это даже представить!

А потом мы приехали на 7 линию Васильевского острова.
Здесь находится Андреевский собор.
Это одно из моих любимых мест Питера.
Очень люблю аллею лиственниц!
По-моему, это редкое явление – нигде больше не видела таких лиственничных аллей.
Жалко, что сейчас деревья стоят без листьев, то есть без иголок.
Андреевский собор на фото не получился, поэтому на добрую память осталась 7 линия.

Последняя остановка  - Смоленское кладбище.
В эту безлиственную пору кладбище имеет не просто удручающий вид.
Мерзость запустения, как сказали бы верующие люди. И это в нескольких метрах от часовни Ксении Блаженной.
Здесь я каждый раз испытываю, как говорят молодые, взрыв мозга!
Как объяснить глубокое и искреннее почитание Ксении Блаженной и отвратительное зрелище старых могил. Всё в одном месте.

Конечно, центральная дорожка, ведущая к Часовне, выглядит прилично. Но шаг влево, шаг вправо….Не возможно без слёз бродить по старым питерским кладбищам душераздирающее зрелище.

К Часовне  стояла привычная очередь.
Для меня эта очередь имеет большой смысл.
Люди приходят к могиле святой Ксении всегда - в дождь, в снег, в войну,  в советское время.
Живая вера – лучше не скажешь.
И уж если совсем пафосно, то глядя на эту очередь, я думаю, что вот она – духовная сила России.
Эта нескончаемая очередь людей из разных городов к Блаженной нищенке, умершей более ста лет назад.  Однажды я стояла в очереди с женщиной, которая специально приехала из Москвы на один день, чтобы побывать у святой блаженной Ксении Петербургской… Как объяснить это?

А вот и храм, который помогала строить Ксения. Старый, теплый, нарядный…

Проведя целый день в разговорах о вечном и духовном, погружаясь в красоту и величие православных храмов, забыв на сутки свои мирские дела и заботы, я возвращаюсь домой немного другая, более мудрая что-ли…
Плевать, что на другой день тараканная суета опять загадит мои мозги мелкими мыслишками, плевать.
Я знаю, что в любой момент могу вырваться и уехать.
И это помогает жить.