Острая социальная справедливость. Начало

Татьяна, молодая вдова, приехала в небольшой российский городок  из бывшей советской среднеазиатской республики. Приехала вместе с маленькой дочерью, бросив всё – прекрасную работу, огромную квартиру в центре большого города.

Это было настоящее бегство. После развала СССР к русским в этом городе относились с откровенной неприязнью.

Без денег, без друзей она начала новую жизнь в России.
С трудом и с привлечением всяческих ухищрений, презентов и личного обаяния Татьяна устроилась  на работу.

Работа непыльная, спокойная. Коллектив хороший. Женский. То есть абсолютно.  Добрые, отзывчивые женщины.
С обязательным чаепитием в 11 часов.
С приятными разговорами, с рассказами о мужьях, о детях и с детальным обсуждением ток-шоу Малахова.

Татьяна сразу расположила к себе коллег и своим открытым улыбчивым лицом, и рассказами о  трудной жизни.
Одна с ребенком. Снимает квартиру. Хозяйка злыдня. Денег не хватает. Будущее туманно. Как жить не знаю. Не на кого опереться. И уж тем более положиться. Девочка недоедает. А ей нужны фрукты-витамины. Растущий организм.

Сердобольные женщины, слушая Татьяну, активно ей сочувствовали, приносили из дома варенья-соленья, делились детской одеждой и даже как-то раз договорились с начальством и перевели все свои премии в пользу беженки.

Татьяна не уставала благодарить, со слезами на глазах  принимала вещи и деньги. И всё было хорошо. И прошел год.

Татьяна  влилась в коллектив. Начальство её ценило, женщины на работе любили, однако, солениями-вареньями уже никто не угощал.

Татьяна обжилась на новом месте и уже редко жалобила коллег рассказами о жизни тяжёлой, а однажды и вообще была замечена в компании высокого красивого мужчины.

А надо сказать, что при всей открытости характера, в свою жизнь Татьяна никого не пускала. В гости не звала, о личных переживаниях не рассказывала. И это некоторым женщинам не нравилось.
Потому что трудовой коллектив – это корпоративный дух и сплочённые отношения!
Это одна семья, в которой женщины знают друг о друге всё и даже больше!

Когда на очередном чаепитии Татьяне сказали, что видели её с интересным мужчиной, она не стала отпираться, смущенно сказала, что да, познакомилась с прекрасным человеком, что он поддерживает её во всем, любит дочь и вообще.

- Мне кажется, я так счастлива, - смущенно пробормотала Татьяна, внимательно изучая  утопленный в кипятке чайный пакетик. Женщины бросились наперебой поздравлять, подбадривать и радоваться её счастью.

Однако недолго.

Татьяна заболела, ушла на больничный. И на традиционном чаепитии кто-то в шутку заметил, что уж очень Татьяна скрытная! Мы ей столько помогали, а она даже про мужчину своего нам ничего не сказала.

- Хосподи, да разве ж то мужчина! – воскликнула Евгения Александровна. - Да это Мишка Казначеев, я его знаю! У него три жены было и с последней он ещё не развелся! А с Танькой, смотри-ка, шашни замутил. Он её еще обчистит, он всех баб как липку обдирает и потом бросает. Альфонс. Натурально альфонс.

- Но у Татьяны обдирать нечего, сама без угла и без счетов в швейцарском банке, – попробовала пошутить Марина Сергеевна, но женщины её шутку не поддержали.

- Знаешь, Маринсергевна, Танюшка-то наша не так проста, как кажется. Я не удивлюсь, если у неё и счета в швейцарском банке имеются, - Евгения Александровна была непреклонна. Не потому что она была злой женщиной, нет, она была очень добрым человеком. Но она была за справедливость! 

Женщины ещё немного поговорили о хитрости некоторых скрытных натур, плавно перешли к ток-шоу Малахова, обсудили бесстыжую молодую жену Джигарханяна, которая потеряла всяческий человеческий стыд, обманывая народного артиста. Потом  посочувствовали ведущему Андрею Малахову, который, бедняга, вынужден с такими сволочными бабами иметь дело. Совершив традиционный утренний церемониал перетирания чужой жизни с точки зрения торжества справедливости, дамы разошлись по рабочим местам.

Когда Татьяна вышла с больничного на работу,  она выглядела такой посвежевшей и нагло счастливой, что коллеги, прищурив глаз, затаили обиду. На Татьяну. На её вызывающе счастливое лицо, на её скрытность. На жадность – на день рождения тортом дешёвым угощала…На всё!

Не наш человек, шёпотом говорили друг другу женщины. Да вот именно, не наш, хоть и русская, но так хитра…так хитра!

Татьяна, косых взглядов не замечала. Она расцвела, она лучилась  тихим, нежным, трепетным счастьем.

Смотреть на это было невыносимо.

И тут в коллективе молнией разлетелась новость, что Татьяна не так проста и совсем не бедна!
Страшные тайны аморального облика молодой женщины не на шутку взволновали всех коллег. Оказывается, пользуясь чьим-то могучим покровительством, она получила от муниципалитета служебную квартиру, которую тут же стала сдавать квартирантам, а сама жила у каких-то далеких родственников, совершенно бесплатно. Поэтому, история про бедную жизнь и голодающего ребенка была придумана от начала и до конца. Поэтому зря вы её, женщины жалели, и варенье в банках приносили. Там всё в шоколаде! И деньги, и квартира, и ребёнок.

Женский коллектив взвыл, как рой встревоженных пчёл. Такого попрания справедливости они не ожидали!

С квартирами в городе не просто напряжёнка, их вообще нет! Скольким семьям с детьми, с престарелыми родителями было отказано в получении муниципального жилья! И ничего, мыкаются в общагах, ютятся в одной комнате без удобств. При этом всю жизнь работают на благо города! А эта! Понаехала тут и всё сразу получила. И квартиру, и мужика, и премию в конверте.

Женщины возмущались. Шёпотом и строго конфедициально.
На чаепитиях они ещё продолжали обсуждать ток-шоу Малахова. Но рассуждая о сволочных бабах, обманывающих доверчивых стариков, а значит, и всё человечество, женщины многозначительно смотрели на Татьяну.

Татьяна чувствовала неладное в отношении с коллективом, но виду не подавала. Наоборот, еще более заливисто хохотала над шутками и  активно бросалась выполнять разнообразные просьбы коллег. Однако, чем больше она старалась, тем большую неприязнь вызывала у женщин.

И вот однажды, на традиционном утреннем чаепитии, Евгения Александровна, нервно размешивая сахар в изящной чашке Ломоносовского фарфорового завода, сделала официальное заявление.

- Нет, я так больше не могу. Все молчат, но я молчать не собираюсь. Потому что когда при  мне поступают несправедливо, я не буду делать вид, что ничего не произошло. Тем более все в нашем коллективе считают так. Так ведь, девочки?

Девочки напряженно молчали, понимая, что сейчас будет шоу, круче передачи Малахова в тысячу раз.

 И тут Евгения Александровна, статная сорокалетняя дама с неукротимо активной жизненной позицией и обостренным чувством справедливости, сказала Татьяне всё, что про неё думает  коллектив. Про её хитрость и обман, про лицемерие и предательство, про нуждающихся горожан, ютящихся в крохотных живопырках.
Татьяна сидела молча. Сначала она с недоумением всматривалась в лица коллег, надеясь, что это не более чем неудачная шутка. Но женские лица были непреклонны. И Татьяна поняла, что это не шутка.

- Я не сдаю квартиру. Там живет моя мать с маленьким братом. Я недавно перевезла их, боялась оставить одних. И поселила в этой квартире.

И тут женщины загалдели.
Они выразили свое недоверие и сомнение в истории про маму. С удовлетворением заметили, что всему городу известно, в какой постели она себе заработала муниципальное жилье. Вспомнили про дочь и высказали опасение, что и дочери, вероятно, тоже нет, а если и есть, то она такая же врунья как мать.

Татьяна отчаянно оправдывалась, пытаясь отбиться от летящих в неё обвинений. Она кричала, что никого никогда не обманывала, что действительно снимает квартиру за деньги, что она перевезла к себе мать и брата и поселила их в другой квартире, а уж как ей досталась эта квартира не их дело, пусть лучше на себя посмотрят, чем её жизнь обсуждать.