Анна Петровна очень спешила.
Она хотела было даже взять такси, но потом вспомнила, что надо худеть, экономить и дышать свежим воздухом.
Поэтому она целеустремлённо цокала высокими каблуками по асфальту, игриво перескакивая через осенние лужи.
Анна Петровна спешила на студенческий праздник «День первокурсника».
Городской праздник первокурсников представлял собой конкурс художественной самодеятельности студентов филиалов всех вузов.
Всех трёх.
Он проходил очень громко. Очень задорно. Немного глуповато. Зато весело.
Для поддержания боевого духа студентов вместе с Анной Петровной в городской Дворец культуры отправились физрук Юрий Степанович и Валерий Кириллович, преподаватель истории. Так же как и Анна Петровна, они любили ходить на студенческие мероприятия, справедливо полагая, что за «наших» надо всегда и везде «болеть».
Кроме того, исполняя классический закон троичности бытия, три преподавателя с удовольствием обменивались веществом, энергией и информацией. В роли вещества всегда выступала бутылочка коньяка, чрезвычайно благотворно влияющая на усвоение положительной энергии и осмысление информации о студенческих делах.
Договариваясь о встрече на Дне первокурсника, физрук Юрий Степанович предупредил:
- Слышишь, Петровна, я Кирилыча попросил принести настойку. А что? Он бесконца о ней рассказывает, пусть уж несёт, а то протухнет!
- Какая настойка?
- Ты что не помнишь? Он уже целый месяц хвастается, что поставил водку на лайме. Лаймовку, говорит, хочу попробовать. Вот я ему и сказал – неси, давай! Нечего дома держать, скиснет. Обещал принести.
Анна Петровна возражать не стала. Всякому интеллигентному человеку известно, что культурно-массовые мероприятия с особой доброжелательностью воспринимаются сознанием, слегка смягченным алкоголем.
Городской Дворец культуры, больше напоминающий нахохлившийся гриб, гостеприимно светился.
У входа толкались студенты.
Анна Петровна быстро нашла своих воспитанников. Ребята уже переодевались в сценические костюмы и заметно волновались. Это было их первое выступление перед большой общественностью.
Анна Петровна заверила их, что они самые сильные, самые талантливые и смелые студенты в мире, и она в них верит!
Первокурсники решили показать почтеннейшей публике сказку «Белоснеж и семь гномов».
Сказка рассказывала о нехорошем, избалованном юноше Белоснеже, который вел неприличный образ жизни, пока не решил поступать в университет. По дороге к своей мечте он встретил 7 гномов, которые пели весёлую песенку, и красавицу-студентку. Влюбившись в красавицу и поплясав с гномами, Белоснеж сразу стал хорошим студентом, ведущим приличный образ жизни.
Сценарий этого шедевра студенты написали сами.
Почему юношу обозвали Белоснежем, Анна Петровна не поняла, но возмущаться не стала. История была поучительная с остроумными диалогами и без скабрезных пошлостей. Правда, изображая Белоснежа-плохиша, первокурсник Андрюша Шлыков вырядился в черные рейтузы и в розовую балетную пачку…..
Но, перевоспитавшись, он пришел на свидание к отличнице-студентке в красивом сером костюме, как член политбюро ЦК ВЛКСМ…
Голубой угрозы в этом персонаже не было.
Анне Петровне сказка понравилась. Она считала, что у «наших» будут все шансы завоевать первое место.
Праздник проходил в танцевальном зале.
Стулья для публики и жюри поставили по периметру, ребята выступали в центре.
Такая расстановка сил немного нарушила планы преподавателей. Разливать и выпивать лаймовку, даже на последнем ряду, было проблематично. Всё просматривалось со всех сторон.
Юрий Степанович взволновался, но, увидев, что Валерий Кириллович пришел со своей любимой огромной сумкой-пакетом магазина "Дикси", успокоился.
В этой сумке историк носил методические материалы, бутерброды, термос с чаем и много чего ещё нужного преподавателю высшего учебного заведения.
- Разливать будем в сумке, - решительно сообщил физрук, - никто не заметит.
«Наши» выступали вторыми. Сразу стало понято, что сказка о бегающем в розовой пачке Белоснеже будет претендовать на главный приз - гигантского размера торт. Студенты побороли волнение и зацепили зал своим напором, смешливостью, музыкальностью и артистизмом.
За ними выступала команда дружественного филиала дружественного Университета. На суд зрителей была представлена сказка «Теремок». Мышку, лягушку и каких-то других неопознанных наукой зверей играли парни, переодетые девочками. Писклявыми голосами ребята долго несли ахинею в массы. Массы смеялись, но Анна Петровна заскучала. Ахинею она воспринимала только в формате утонченного сарказма.
Поскучав и оглохнув от долбёжной музыки, сопровождающей жизнь животных в теремке, Анна Петровна предложила Валерию Кирилловичу угостить уже друзей загадочной лаймовкой. Свет в зале был приглушен, самый подходящий момент для совершения действия 18+
Дородный и добродушный историк, охотно кивнул и, раскрыв необъятную Дикси, аккуратно вытащил и поставил на коленки…поллитровую баночку желтоватой жидкости, бережно закрытую розовой полиэтиленовой крышкой.
- Что это?!? – свистящим шёпотом спросила Анна Петрова.
- Что обещал, - гордо ответил историк – настойка на лайме!
- А чего в банке-то? А перелить в бутылку? Не? А мы как разливать будем?
- Я не знаю, Юра сказал взять я и взял, а наливать…ну через край…
- Это как через край? Тут все просвечивает! Валерий Кириллович, вы как маленький просто, честное слово, ну неужели не мог перелить в бутылку-то….
- Мне сказали, я принес, а остальное думайте сами, - историк спрятал банку в Дикси и обиженно засопел. - Я вообще о бутылке и не думал. Надо было предупредить. Мне Юрий Степанович сказал просто принести…
- Кирилыч, ты как ребенок, я сказал принести, но думать надо же…Что мы с твоей банкой делать будем? Из банки вообще трудно разливать… да еще в таких антисанитарных условиях…
Физрук горестно вздохнул.
Объявили перерыв. Студенты вскочили с мест, разбегаясь по углам. Анна Петровна развеселилась.
- Ой, мужики, ну первый раз такое вижу! И есть, что выпить и нельзя выпить!
- Ну, давайте в буфет пойдем! – Валерий Кириллович попытался исправить ситуацию.
- Представляете, как на нас все выпучатся, когда мы из банки что-то разливать начнём? Нет, давайте уж сидеть до конца.
- Сейчас будут объявлять итоги, а потом будет чаепитие, вот мы там под шумок и …того! – физрук не терял оптимизма.
Пока преподаватели строили планы безболезненного поглощения пития в отсутствии нормального бытия, к Анне Петровне подошёл пятикурсник Карпухин и, делая вид, что ничего не видит и не слышит, протянул бутылочку «Пепси-колы»:
- Анна Петровна, хотите?
- Спасибо, Саша, терпеть не могу эту дрянь.
- А вы попробуйте!
- Ой, да не хочу я пробовать! Сама не пью и тебе не советую, этой газировкой только унитазы хорошо мыть…
- Анна Петровна, там не только пепси-кола…
Студент Карпухин, хитро прищурившись, добавил:
- Там коньяк….
- Карпухин, ты что себе позволяешь? Вы там пьете? И первокурсников спиваете? Саша, я серьезно тебе говорю, быстро с бутылкой чеши отсюда! Если тебя администраторы разоблачат – позору не оберёшься.
Карпухина сдуло. Студенческие мероприятия всегда проходили под строгим антиалкогольным законом. Нарушителей порядка наказывали крепко.
Анна Петровна повернулась к коллегам.
- Ну и как вам эти хохмы? Они что всегда так пьют?
- Петровна, успокойся. Он уже выпускник, ему можно.
- Юра, ну не здесь же! А ты что так радостно хихикаешь? Тебе предлагали?
Юрий Степанович захохотал ещё сильней и завертел головой.
- Валерику предлагали, и он не отказался!
Валерий Кириллович насупился ещё больше.
- Я со студентами никогда нее пью!
Не солоно хлебавши и ни капли выпивамши трио преподователей мужественно посмотрели как с песнями и плясками подвели итоги конкурса, от души отхлопали ладоши за победу «наших».
Ребятам подарили огромный торт.
Остальным командам тоже досталось по торту, правда, не такого размера.
В танцевальном зале началась студенческая дискотека.
Преподавательский состав с чувством глубокого удовлетворения от исполненного долга переместился в буфет.
Анна Петровна устала.
Грохот и молодецкий напор сотен студентов обладают, конечно, живительной силой.
Но! В умеренных количествах.
Когда в этом эпицентре молодёжной тусни находишься несколько часов, начинается эмоциональный ступор.
Поэтому три старших товарища, взяв по чашечке кофе и отгородившись от студенчества в укромном уголке буфета, приготовились отдохнуть и, с чувством, с толком, с расстановкой... выпить.
Преподаватели уже поздравили ребят с заслуженной победой.
Захвалили парней, засыпали комплиментами девушек – эти большие дети нуждались в ласке как маленькие.
Поэтому взрослые на похвалу не скупились.
За это они получили солидную часть подаренного торта, и, честно отдав преподавательский долг, засели в буфете.
Небольшое кафе Дворца Культуры напоминало буфет в советском госучреждении. Чистенько, но бедненько.
Несколько незатейливых столов в небольшой же незатейливой зале, скромная стойка с буфетчицей, пребывающей в вечном астрале…
Буфет быстро заполнили галдящие студенты и степенные преподаватели.
Около столика с нашими героями как-то быстро и незаметно расселось женское трио из дружественного филиала дружественного Университета.
Команду дам возглавляла заместитель директора по учебно-воспитательной работе.
При ней состояли две молоденькие преподавательницы.
«Замша» была не молода и страшновата. То есть буквально. На одутловатом лице её лидировал очень крупный нос.
Потом уже можно было рассмотреть крупные губы, блёклые маленькие глазки.
Общим планом это лицо смотрелось жутковато. А вот крупным…
Дело в том, что «замша» Евгения Павловна была очень умна.
И, понимая несостоятельность своей внешности, она усилила и углубила свой внутренний мир.
Поэтому, когда Евгения Павловна начинала говорить, лицо её волшебным образом преображалось, и человек не замечал некоторой уродливости отдельных элементов, а западал на выразительность умных глаз и манящего глубокого взора.
Возраст ещё больше облагородил этот образ, потому что теперь во всём облике Евгении Павловны сквозил плохо скрываемый месседж – да, я знаю, что чертовски привлекательна, но я уже так устала от этого…
Мужчинами Евгению Павловну Бог не обидел.
Но ей хотелось ещё больше.
У каждого свои слабости….
Дамы с интересом поглядывали на историка и физрука за соседним столиком, пытающихся отгородиться от внешнего мира широкими спинами.
Преподавательские коллективы, в основном, всегда состоят из женщин, поэтому всякий мужчина, залетевший на эту орбиту, попадает в зону пристального внимания.
- Коллеги, здравствуйте! За весь вечер не удалось с вами даже поговорить, ваши студенты были великолепны, примите наши поздравления с заслуженной победой!
Лицо Евгении Павловны преображалось на глазах. Её молоденькие спутницы загадочно молчали и таинственно улыбались. Авторитет «замши» был настолько велик, что вставлять свои пять копеек было чревато.
Юрий Степанович нехотя стал отодвигаться в сторону. Сидеть спиной к дамам было неприлично.
- Да и ваши хлопцы тоже ничего, мне очень понравилось их выступление!
- Юрий Степанович, ну а почему мы до сих пор не дружим? Я нашему преподавателю по физической культуре неоднократно говорила о ваших мероприятиях, о традициях…Признаюсь честно, мне очень импонирует ваш стиль ведения преподавательской деятельности…
Анна Петровна заскучала.
Степаныч млел от удовольствия.
Дамы млели от Степаныча.
Валерий Кириллович ещё больше нахохлился и обиженно молчал.
Анне Петровне от всего увиденного очень захотелось выпить.
Она наклонилась к историку и зашептала:
- Варерий Кирирович, тьфу, Валелий Килилович, язык сломать можно на вашей ФИО, дайте мне банку!
Брови Валерия Кирилловича взметнулись вверх и он возмущенно засопел:
- Вы зачем мне всегда говорите про моё имя-отчество? Вам уже много раз предлагалось обращаться ко мне по имени, я не обижусь, мне наоборот будет приятно..
- Ладно-ладно, извините, я больше не буду, банку дайте!
Историк испуганно прижал к пухлому животику сумку «Дикси»
- Зачем? Вы что, разливать собираетесь? На виду у этих мымр? Они же всё нашей мымре расскажут!
- Валера, отдай мне сумку тогда! Тебе говорю! Не боись, никто ничего не скажет.
Анна Петровна по-хозяйски забрала сумку у испуганного историка, выудила из глубины её недр заветную банку и с грохотом поставила лаймовку на стол.
Оживлённый разговор о проведении студенческой межвузовской спартакаиды вдруг замолк.
Всё озадаченно посмотрели на Анну Петровну.
- Ничего, ничего, продолжайте коллеги, не обращайте внимания, это я на пробу принесла. Средство для похудения.
Анна Петровна деловито разливала водку по трём пластиковым стаканчикам. Разливать было неудобно.
Под пристальными взглядами коллег из дружественного филиала рука дрожала, но Анна Петровна не сдавалась.
Посчитав, что для театральной паузы время прошло достаточно, Анна Петровна широким жестом подвинула стаканы мужчинам, а дамам объяснила:
- Коллеги, прошу прощения, это я попробовать принесла очень хорошее средство для похудения. Тинктура на плодах жостера. Очень хорошо помогает, я пропила курс и вот хочу поделиться с друзьями. Пусть попробуют. Им полезно.
Замша понимающе кивнула головой и ехидно заметила:
- А Юрию Степановичу вроде бы и не надо! Фигура – превосходная.
- Нет, как раз ему-то и надо, чтоб не сидел на своём гербалайфе. Я вот постоянно говорю – зачем себя всякой гадостью травить, лучше использовать народные, испытанные веками средства!
Физрук выпучил глаза и остолбенело крякнул:
- Кто на гербалайфе? Я на гербалайфе?
- Ну, не я же! А чего вы удивляетесь Юрий Степанович? Кто меня постоянно зазывает заглянуть в клуб «Весёлый гербалайчик» и отведать вашего утреннего отвару?
По стеклянному взгляду физрука Анна Петровна поняла, что её шутка юмора может привести к внутриусобной войне и примирительно захихикала:
- Я пошутила, не обижайтесь Юрий Степанович! Конечно, вы по утрам бегаете, прыгаете и делаете вольные упражнения. Конечно. Никакого гербалайфа. Исключено.
Дамы из дружественного филиала вдруг засмущались, отвернулись и стали о чем-то шептаться, прихлёбывая остывший кофе.
- Петровна, ты чего это? Ещё не выпила, а уже хулиганишь?
Степаныч был явно раздосадован и смущен.
- Да ладно, я же не сказала что ты в трениках по утрам с алкашами пиво в пивнухе пьёшь…Я благородный гербалайф приплела.
Валерий Кириллович очнулся от задумчивости и заинтересованно спросил:
- А что такое текстура…эээ…джокера?
- Тинктура на плодах жостера! А что это – откуда я знаю. Культурный человек должен выучить пару-тройку загадочных фраз, чтобы эпатировать культурное общество. А вот ещё – концептуальная наполненность натюрморта. А что это такое – фиг знает. Но очень умно, не правда ли коллеги?
- Слушайте, хватит вам умничать, давайте уже быстро выпьем, пока кто-то не очухался.
Физрук подхватил мощной дланью крохотный пластиковый стаканчик и шёпотом провозгласил:
- За наших!
Преподаватели, стараясь не привлекать никакого внимания, деликатно отпивали из стаканчиков лаймовку и закусывали тортиком…
Вечер переставал быть томным!!!
Не успели они насладиться приятным обществом друг друга и забористой настойкой из лайма, как Степаныч снова был яростно атакован неугомонной Евгений Павловной.
Подогреваемый лаймовкиными градусами и ненавязчиво поигрывая мускулами, физрук увлечённо стал рассказывать как проводит соревнования по мини-футболу между группами. Дамы из дружественного филиала зачарованно вздыхали и ловили каждое физручье слово.
Валерий Кириллович сидел молча, являя собой всю безудержную скорбь мира.
Анна Петровна подвинулась поближе к историку и эротически зашептала:
- Вы знаете… мне вчера …ночью…не спалось. Что-то вдруг такое нахлынуло…
Мужчина недоверчиво посмотрел на Анну Петровну и осторожно спросил:
- И что? Что нахлынуло-то?
- Ой, ну знаете… когда женщина одинока… вечерам становится так грустно, такая тоска…Я взяла томик Энгельса…и почитала его переписку с Каутским… Я ничего не поняла…Скажите Валелий, фу, Варерий.. ой Варелий Килирович, а в чём там смысл? О чём они, собственно говоря, так упорно переписывались?
- Анна Петровна, мне ваши шуточки не нравятся! Я вам уже говорил об этом…Найдите Шмякина и у него спросите, он тщательно эту переписку изучал.
- Ну Валерий Кириллович, ну чего вы такой сердитый, ну съешьте ещё кусочек торта! Давайте я вам свой отдам, терпеть не могу эту гадость … Вот съешьте и расскажите, про Шмякина. Он что опять на вашем семинаре хотел революцию устроить?
Путь к сердцу историка лежал через еду и через интерес к его работе. Как только прозвучала фамилия Шмякина, редкостного раздолбая и лентяя, историк оживился и в эфире началась очередная серия «Шмякин и Ко».
Анна Петровна смотрела на игривого физрука.
Слушала вопиющие факты студенческой биографии Шмякина.
А в голове, голосом Веры Марецкой из старого фильма о судьбе простой русской женщины, звучало…
…вот сижу я перед вами, простая русская баба, мужем битая, попами пуганая, врагами стреляная, живучая… Сижу и понять не могу и чего я здесь сижу? Чего домой-то не иду, чего этот бред слушаю, бред пью…Не жизнь, а бред! И сама я в этом бреду уныло так бреду…
Анна Петровна хихикнула от такого неожиданного поворота своих скорбных мыслей.
Желание всплакнуть от жалости к себе сразу пропало. А то ведь на глаза уже было что-то навернулось, то ли слеза, то ли лаймовка…
- Всё коллеги, вы тут посидите ещё, а я домой. У меня кошка не кормлена!
Анна Петровна деятельно засобиралась.
Физрук с криком «Я провожу вас Анна Петровна, я знаю вам далеко!» тоже стал откланиваться.
Валерий Кириллович с сожалением посмотрел на остатки торта и со слабой надеждой спросил:
- А может, ещё полчаса посидим?
- Нет!!! – в два голоса вскрикнули Петровна и Степаныч и, церемонно прощаясь с коллегами из дружественного филиала, ретиво попятились к выходу.
Дамы с сожалением смотрели на физрука.
Евгения Павловна, жёстко подавив в себе разочарование, бодро пообещала:
- Хорошо, Юрий Степанович, я позвоню вам, и мы обговорим детали нашего проекта.
- Тогда и я пойду, - уныло согласился историк и, подхватив спутницу жизни сумку "Дикси", двинулся к выходу.
Уже выскочив в тёмную и холодную осень, Анна Петровна удивлённо спросила:
- Юра, а ты чего так подорвался? Сидел бы.
- Ты что Петровна? Да я сидел и молился, чтобы ты домой засобиралась, ты видела, как она ко мне пристала?
- Да, брат, у этой дамы железная хватка. Держись.
- А зато эти мымры скажут нашей мымре, что мы вели себя хорошо. Ты их обаял! – добрейший Валерий Кириллович решил приободрить друга.
- Ну что, Петровна, тебя проводить?
- Да ладно, иди к своей Ленке, заждалась, поди. Я такси вызову. Прощайте друзья. Надоели вы мне оба.
Усталая и не очень счастливая Анна Петровна ехала домой на такси.
Над городом заря не занималась.
Над городом висела нормальная, осенняя, бодрая ночь.
Journal information