Хозяйка Медной горы

Хозяйка Медной горы  живет в нашей семье 68 лет.

Папа подарил её маме  через несколько месяцев после свадьбы.
Это был его первый подарок - Хозяйка прекрасно украшала единственную комнату молодой семьи!

Но теперь, спустя столько лет, я вдруг подумала, а не было ли это ещё и признанием маминой бесспорной власти в нашем семействе?
Папа был ироничным человеком и, может быть, этим подарком он признал полную «капитуляцию» перед молодой женой…

Хозяйка Медной горы -  хозяйке большого дома.

Это свадебная фотография моих родителей.

Южно-Сахалинск, январь 1951 года.

А познакомились они в 1950 году. Юг острова, освобождённый от японцев, активно заселялся гражданским населением, но  военных, на радость девушкам, было очень много.

Папа служил в Корсакове в  Охране водного региона Тихоокеанского флота.

Мама жила с родителями  в Южно-Сахалинске, работала бухгалтером в конторе кинопроката.

Вместе с подружками они приезжали на танцы в военно-морскую часть, где служил папа. Там они и познакомились.

Ухажёров у маменьки было много. Одновременно с папенькой, за мамой активно ухаживал Коля Авдеев, коммунист, человек с активной жизненной  позицией и с хорошим карьерным ростом.

Но мама отдала своё сердце Коле Усову, человеку беспартийному, простому, потому что лучшего кавалера на танцах не было! Танго, фокстрот, вальсы – папа танцевал безупречно!
Партийный билет в кармане Коли Авдеева тихо вздыхал, глядя, как лихо Коля Усов выделывает ногами замысловатые кренделя!

И вот, мама полюбила папу.

А  папа, как гласит семейная легенда, встретил маменьку в грустную пору своей личной жизни - его бросила любимая девушка. И вот назло изменщице коварной, папа стал обаять маму и всё закончилось свадьбой в заснеженном новогоднем Южно-Сахалинске.

Папа был невероятно лёгким человеком.

Несмотря на драматическую историю о несчастной любви, к маме он относился очень уважительно и бережно.

Да он вообще ко всему миру относился уважительно и бережно. Любил жизнь, любил её красоту…

Трудности переживал с  юмором, поэтому я не помню его в плохом настроении, в унынии, в гневе.

Он всегда находил поводы для радости.

И сам  любил радовать других!

Прожив несколько лет после свадьбы в бараке, мои родители купили роскошный деревянный дом на окраине города.

Хозяйку Медной горы в красном сарафане сразу поселили в залу.

Кроме неё в самой большой и нарядной комнате дома  проживал юный фарфоровый Александр Пушкин, задумчиво сидящий в поэтическом блаженстве за маленьким столиком, фарфоровая Балерина, распластанная на полу в позе умирающего лебедя.
  И бюст Петра Ильича Чайковского из силумина - тёмного и тяжёлого сплава  алюминия с кремнием.

Поэт, композитор и балерина украшали пианино «Приморье» – орудие пытки моей старшей сестры.

Хозяйка украшала телевизор.

Клейма на Хозяйке нет, поэтому утверждать, что она прилетела к нам прямо из Дулево я не могу.

Знаю, что в 50-х годах на фабрике "Дулево" начали выпускать статуэтку "Хозяйка Медной горы" в красном сарафане.

Конечно, Хозяйку я любила больше задумчивого Пушкина, тяжело-мрачного Чайковского и умирающей Балерины.

В Хозяйке я любила всё, особенно её лицо.

Оно до сих пор восхищает меня сказочной красотой и тонкостью исполнения.

И почему-то только лицо сохранило абсолютно яркие краски! Всё остальное убранство красавицы, как-то малость потускнело и облезло…

В жизни нашей фарфоровой красавицы однажды случилась жестокая драма – она упала с телевизора и разбилась. Этот момент я запомнила на всю жизнь.

Трагедия произошла в самый разгар очередной гулянки – так в нашем доме назывался приход гостей.

Гулянки проходили весело и шумно.

Сначала гости  пили и закусывали в столовой. Дом у нас был большой, с отдельной комнатой для застолий.
А потом начиналась культурная программа. Для этого из залы выносились кресла, столик -  освобождалось пространство для танцев. Танцы проходили под пластинки.

«Рио-Рита», «Брызги шампанского» – эти волшебные названия я слышала с детства.

Танцы были с «переодеванием» и с «выходом».

«Переодевание» состояло в … переодевании.

Гости набивались в родительскую спальню, вытаскивали из шкафа всякую одежду и переодевались. Тётеньки в дяденек, а дяденьки в тётенек. Потом весь этот маскарад вываливался в залу и под хохот начинал вальсировать друг с другом.

Танец с «выходом» – это была "Цыганочка". Цыганочка шла под живой аккомпанемент.

За пианино «Приморье» усаживалась моя старшая сестра и начинала играть Цыганочку.

Стадию «выхода» особенно любил и со смаком исполнял дядя Вася. Он так бил пятками об пол, появляясь из коридора в залу, так хлопал в ладоши и вскрикивал: «Эть! Оба! Эть! Оба!», что остальные гости уступали ему право «выхода» и полное пространство в зале.

И вот однажды дядя Вася с особым смаком сделал «выход».

А пол в нашем доме состоял из деревянных досок, которые, при известных нагрузках начинали прогибаться.

А телевизор стоял на столике, сделанном папой собственноручно и как две капли воды похожем на крутящиеся стулья для пианистов. Небольшая столешница на одном винтовом креплении соединялась с замысловато выгнутыми ножками. И было это очень красиво, но не устойчиво.

И вот сестра Оля в экстазе бьёт по клавишам пианино, дядя Вася в экстазе бьёт пятками пол, доски прогибаются, Хозяйка медленно ползёт к краю телевизора, гости хлопают в ладоши и ничего не замечают, кроме «выхода» дяди Васи…

Хозяйка падает на пол.

Немая сцена.

Мама в обмороке.

Было очень смешно!

Папа потом всё бережно склеил. У него были золотые руки.
И склеенная, но не побеждённая Хозяйка, совершив длинное путешествие из Сахалина в Украину, из Украины в Сосновый Бор, живёт теперь покойно на маминой  тумбочке.
Раз в год я мою её тёплой мыльной водой.
Она по-прежнему молода и прекрасна!

Вместе с Хозяйкой, живет с нами в Сосновом Бору  ещё один папин подарок.
Это кувшин.

Ломоносовский фарфоровый завод. Год выпуска определить не могу, вероятно, 60-й.
Я помню этот кувшин всегда.

Я часами рассматривала его диковинные цветы. Я очень любила их рисовать.
В кувшине всегда жила кипячёная вода. Для меня. Потому что пить сырую воду мне запрещали. Я пила воду прямо из кувшина, всякий раз любуясь своим кривоватым отражением на дне кувшина...

Кувшин разбился, когда я  уехала учиться в Ленинград.

Папа  склеил черепки, и он продолжал жить на нашем столе.

Когда я забрала к себе маму, я  хотела было кувшин выбросить, считается плохой приметой держать в доме битую посуду.

Но рука не поднялась.

Да и потом – какая это битая посуда?

Это - памятник, свидетель счастливой семейной жизни моих родителей.

Свидетелей не убивают.