Анна Петровна устало закрыла глаза. Вагон электрички мягко покачивался. Постукивал, успокаивал…
Всё. Всё. Всё.
Скоро будет конец…
Анна Петровна провалилась в ласковое бессмысленное забытьё, из которого её выдернул равнодушный голос.
- Осторожно! Двери закрываются. Следующая станция «Дно».
Анна Петровна открыла глаза и оглядела пустой вагон. Надо же, все меня бросили, все...
А как в верности-то клялись! Ага, пяткой себя в грудь били, Аня, да мы с тобой, да положись на нас, да мы тебя не бросим …
А сами все сбежали. Выскочили, кто, где мог…
Друзья-знакомые, коллеги-преподаватели, начальство любимое…тьфу!
Анна Петровна выдохнула и пошла к выходу.
Поезд остановился и дверь открылась. Автоматически.
- Господи-и-и-и, что за отношение, неужели нельзя платформу здесь уже построить? - плюясь и чертыхаясь Анна Петровна неуклюже скрючилась, пытаясь аккуратно спрыгнуть из тамбура на землю. Но, как всегда, аккуратно не получилось. Она тяжело упала вниз, больно ударив коленку.
Анна Петровна заохала, поднялась и огляделась.
Ни души.
Электричка, сотрясаясь вагонами, умчалась в неизвестном направлении.
Анна Петровна стояла одна на плотной, утоптанной миллионами башмаков земле. Она сделала несколько шагов в сторону от железной дороги и осторожно, стараясь не травмировать ушибленное колено, растянулась на земле.
И закрыла глаза.
И скрестила руки на груди, как покойник.
Это был её такой хитрый психологический ход.
На случай если вдруг какая-нибудь знакомая сволочь будет проходить мимо. Чтобы не вздумала приставать.
Чтобы подумала, а, вот и Анна Петровна, бедняжка, лежит, как мёртвая, а может быть уже и мёртвая, пойду-ка лучше отсюда подальше.
Но Анна Петровна зря переживала.
На Дне она была одна, и никакая сволочь не тревожила её воспалённый несчастьями мозг и покрытую синяками душу.
Она лежала и тупо смотрела вверх, туда, где должно было быть небо…
Но на Дне неба не бывает. Там есть Ничто.
Анна Петровна немного посмотрела в Ничто и опять закрыла глаза. И стала растворяться в каменной поверхности Дна, не думая, не переживая, не страдая, не сжимаясь, не злясь…
И время прекратило свой бег, и Дно перестало больно давить позвоночник…
- Анна Петровна! Анна Петровна!
Анна Петровна, не раскрывая глаз, вынырнула из своего небытия и прислушалась.
Кто это? Рядом и на горизонте она не видела ни одного человека.
- Анна Петровна-а-а-а-а….
Странно, ей показалось, что голос шёл откуда-то снизу, из толщи каменной поверхности. Но это невозможно! Дно есть дно, ничего ниже дна не бывает.
- Анна Петровна, слышите меня? Это я, Водопьянов.
- Какой Водопьянов? – Анна Петровна ответила шёпотом, в надежде, что неведомый ей Водопьянов не услышит и отцепится.
- Антон Водопьянов!
- Антон?! Здесь?! Ты-то как сюда попал? Ты где?
Антон Водопьянов, её любимый студент, умный, воспитанный, интеллигентный парень.
- Анна Петровна, скажите только честно, я хороший человек? Как вы думаете?
Нет, это уже ни в какие рамки не лезет! Это невыносимо!!!
Она бросила всё, она позволила себе упасть на Дно, чтобы никого не видеть, не слышать, не думать! И вот тут, на самом дне, где нет неба, и жизнь остановилась, где даже муха не пролетит, боясь нарушить высшую степень человеческого отчаяния, какой-то Водопьянов интересуется хороший ли он человек???
Да плохой! Отвратительный! Хам трамвайный! Гад! Нашёл меня здесь, так плыви мимо, видишь, я умерла, нет меня, это мой труп лежит, отдыхает! Нет, надо обязательно прицепиться. Хороший ли я человек, Анна Петровна как вы считаете? Я хороший человек? О-о-о-о-о!
Этот бурный мысленный вопль отчаяния и боли вырвался из Анны Петровны в виде одного предложения.Сказанного успокаивающим голосом.
- Я думаю, Антон, ты хороший человек….
- Анна Петровна, правда, вы так считаете? Анна Петровна, как хорошо, что я вас встретил, я очень хочу с вами поговорить, мне обязательно надо с кем-то поговорить. Но кроме вас – не с кем. Понимаете? Ни друзьям, ни матери я это никогда не расскажу, только вам.
Нда-а-а-а…
Кто бы мог подумать, что и там, подо дном, есть жизнь?
Кто бы мог предположить, что и там, подо дном есть эти вездесущие студенты?
Кстати, если он находится ниже дна…ему что, ещё хуже, чем ей? Однако…
Это какая же у парня беда? Наркотики? Проблемы с законом? Но Антон такой положительный мальчик.
И вот он там, в этой чёртовой преисподней сейчас совсем один? Там ведь и дна нет, там всё вокруг сплошное Ничто…
- Конечно, давай поговорим. Но как? Ты можешь перебраться ко мне?
- Могу. Сейчас. Буду минут через пять.
Анна Петровна постаралась забыться хотя бы на эти 5 минут, но ум, заинтересованный студентом, уже взбодрился и стал рисовать картинки. Одна страшней другой.
Через пять минут откуда-то из Ничего проявился Водопьянов, похудевший, заросший трехдневной модной щетиной. Парень выглядел старым, пробитым жизнью мужиком…
Видимо и у Анны Петровны вид был отнюдь не молодцеватый. Антон удивлённо посмотрел на вытянутое тело преподавателя, на усталое, землистого цвета лицо и почтительно замер в ногах…
- Спи спокойно, дорогой друг, - неуместно хихикнула Анна Петровна, – ну, чего замер, как у могильного холма? Давай, падай рядом. Полежим. Подумаем.
Водопьянов деликатно вытянулся почти рядом. На расстоянии вытянутой руки. Они лежали, смотрели в Ничто и молчали.
- Что случилось, Антоша? Давай рассказывай.
- У меня появилась женщина! - с вызовом сообщил Водопьянов.
Пока Анна Петровна вяло соображала, как ей ответить на это бесспорно смелое заявление, Водопьянов горячо заговорил:
- Да, я счастлив. Был. То есть и есть. Но до этого я был очень несчастлив. Я плакал вчера! – опять с вызовом и громко заявил он Анне Петровне. – Вот вы, наверное, думаете, что мужчины не плачут, да?!
- Ничего я не думаю, - слабо запротестовала Анна Петровна, но Водопьянов уже её не слышал.
- Да, я плакал вчера! Я ушел в лес, развёл костер, напился пива и плакал… Мне было очень плохо! Но… я был счастлив…раньше, до этого, нет, я, пожалуй, вам всё с самого начала расскажу….
И Водопьянов стал рассказывать с самого начала. Начало затянулось на целый час, во время которого Антон подробнейшим образом рассказал о том, в какой компании он тусуется, живописно нарисовал психологический портрет каждого её участника.
- Это вам необходимо знать, чтобы понять всю ситуацию изнутри, - обстоятельно, как на экзамене, доложил он Анне Петровне.
Пытаясь понять ситуацию изнутри, Анна Петровна периодически впадала в дрёму. Её сознание жаждало в который раз перебрать собственные несчастья, проанализировать их, понять причину возникновения, понять, в конце концов, почему она никак не может вырваться из своего одиночества!
Вместо этого она слушала описания психологических портретов Стаса, Ивана, Виктора, а также каких-то барышень…
Всё путалось в её голове.
Она пыталась было следить за ходом событий, чтобы поддерживать беседу, но быстро поняла, что Водопьянову не нужен был собеседник. Абсолютно. Ему нужен был слушатель.
Спокойный, молчаливый и сочувствующий слушатель.
И больше ничего.
Через пару часов земного времени Антон сделал особенно длинную паузу и горестно сообщил.
- А вот сейчас начинается самое главное.
Анна Петровна попыталась сконцентрировать мутное сознание.
Самое главное заключалось в настоящей любви Антона к девушке Светлане.
Со Светой он познакомился месяц назад и всё было хорошо, и они вместе ходили в театр, и на концерт, и он даже один раз остался у неё ночевать, но ничего такого не было, он спал на диване на кухне, потому что считает, что прыгать к девушке в постель так быстро нельзя, он продолжал водить её в театры и на концерт, он держал Свету за руку, и обнимал её, и понимал, что любит, и стал ждать подходящий момент, чтобы признаться девушке в любви, и уже придумал план, как сделает это в самой романтичной обстановке, и всё было прекрасно…
Как вдруг … громом и молнией среди ясного неба … он увидел фотографию ВКонтакте, где она стоит в обнимку с Иваном, с его другом… и друг Иван написал, что теперь это его женщина… и….
И… он сначала плакал, потом пил пиво, потом выяснял отношения, потом опять плакал, пил пиво, потом он кое-что придумал и понял, что ему обязательно надо с кем-то поделиться и тут, в Ничто, он увидел Анну Петровну.
Антон замолчал.
Признаться, Анна Петровна уже не дремала.
Она внимательно и с состраданием слушала этот страстный монолог.
Да, это наивно, по-детски… Сколько таких Свет будет у Антона и сколько таких Антонов будет у Светы! Как это всё глупо… Да ещё социальные сети, как, оказывается, могут портить жизнь людям. Так рассуждала немолодая женщина Анна Петровна, с небольшим горестным багажом проб и ошибок, усталая, в меру циничная…
Ей смешно было слушать детские страдания своего любимого студента, но, когда Анна Петровна представляла себя двадцатилетним молодым человеком, познающим мир и впервые, всем своим существом почувствовавшим боль предательства, ей становилось страшно.
Это было не просто обидно, это конец жизни, конец света… Когда тебя обманывает твой лучший друг и твоя девушка, жить невозможно. Невозможно! Невозможно жить, ходить по улицам, есть мороженое, смеяться шуткам.
Воздуха нет! Дышать нечем! Поэтому страдающая душа и сознание падают даже не на дно. Они падают гораздо ниже.
- Ты что-то решил?
- Да. Я буду за неё бороться. Я не отступлюсь!
- Ты простил её? Получается, пока ты водил девочку в театры и на концерт, она, извини меня, спала с твоим другом, так?
- Не спала…То есть спала один раз…Он обманул её! Он воспользовался ею! Да я и сам виноват…она думала, что мы просто друзья…я долго тянул время…
Какой ужас, подумала Анна Петровна, как сплющилось время! Раньше на развязку подобных страстей между мужчиной и женщиной уходили месяцы, и даже годы. А теперь три десятка дней…В течении месяца мальчик не объяснился в любви и девочка стала спать с другим. Я ничего не понимаю в этой жизни…Ничего…
- Антон, ты так сильно её любишь? Может быть, оставить её с Иваном. Посмотри сколько вокруг тебя хороших интересных девушек.
- Нет! Она меня любит, я это понял! Я пригласил её на свидание, она пришла, тайком от Ивана. И она очень плакала и говорила, что сама не понимает, как это произошло! Она не виновата, понимаете, Анна Петровна! И я признался ей в любви, сказал, что я не обижаюсь на неё и хотел бы всю жизнь быть с ней рядом!
- Ну…это всё очень благородно, с твоей стороны. И ты молодец, конечно, девочка могла запутаться в своих отношениях, и если ты решил быть рядом, значит, ты молодец!
- Да? Вы и правда так считаете? – Антон сел и пристально, мучительно вглядывался в глаза Анны Петровны, - вы поддерживаете меня? Мне это очень важно!
- Конечно, поддерживаю! Но ты должен понимать, что на самом деле ты никогда не забудешь измену своей девушки, так уж мы устроены, ты загонишь воспоминания в подвал своего сознания, но убить не сможешь….И если ты готов жить и с этой болью и бороться за свою любовь, да, конечно, это правильно.
- Я должен её поддержать, я сильный, а она очень слабая..
- Конечно, конечно! Ты всё правильно решил. И даже если у вас ничего не получится, ты сделал всё, что было в твоих силах…И знай, я всегда поддержу тебя, я всегда буду на твоей стороне.
Ой, что-то я несу, вдруг подумала Анна Петровна. Так, наверное, только матери детям имеют право говорить, а не преподаватель студенту. Это, наверное, не педагогично…
Но ей от души было жалко Антона, старого, небритого дядьку с заплаканной душой ребенка.
И потом…
Она слишком хорошо знала женщин и понимала, что даже у юной Светки в подсознании уже уложены стопочкой все хитрые приемы завлечения мальчиков-мужчин, и она пустила их в действие, и ничем хорошим это не кончится.
Но сейчас говорить Антону об этом не стоит. Он не поверит. И правильно сделает, он должен пройти свой путь сам.
- Спасибо вам, Анна Петровна, вы не представляете, как мне важны ваши слова, ваша поддержка…Спасибо вам!
Анна Петровна устало закрыла глаза.
Да…
Дела…
Хотела по себе любимой обстрадаться, не удалось…
Но, что интересно, уже и не хочется о своих страданиях думать, уже ну их, они уже совсем не интересны.
Мысли путались…
Дно исчезло…
Из Ничто стали медленно выплывать очертания окна, картин на стене и диван, на котором спала женщина.
Текст украсили картины художника Алексея Андреева alexandreev
Journal information