Принять на грудь

захотелось мне сегодня, сразу после посещения приюта скорби и печали. Наших кладбищ. Вход на которые закрыт. До особого распоряжения. Которое будет неизвестно когда. 

А у меня идет борьба со зверь-травой, которая сейчас в эти теплые дни начинает расти с космической скоростью. Чувствую я, что она и в этом году одержит надо мной уверенную победу.

Кладбище на  Воронке обнесено высоким забором и заперто на все замки. Огромное поле в пёстрых пятнах цветов, венков и обелисков. Огромное просторное поле. Это ж как надо извратиться, чтобы посетив родную могилку на этом огромном пространстве среди лесов и болот, стать источником заражения???

Ладно.

 Поехали мы дальше, на кладбище в Систо-Палкино. 

Этот старый погост никаким забором не обнесен, но вполне вероятно, что по его периметру стоят автоматчики.  И отстреливают скорбящих родственников. Но мы с подругой Ольгой поехали. У мамы скоро день рождения. Я повезла цветы. Я хочу  быть там, где она.

Место упокоения папы-мамы было безлюдно и печально, ни автоматчиков, ни скорбящих родственников. Никого.

Я положила цветы, убрала мусор. 

И тут к нам бесшумно и грустно подошли два человека. Мужчины без возраста, в спецодежде сотрудников ритуальной организации. Одного я узнала. Познакомились, когда прошлый раз приезжали.

- У вас кладбище не закрыто? -  спросили мы, чтобы поддержать разговор.

 - Закрыто, - пожали плечами мужчины и развели руками, дескать, что из того? Что закрывать, если даже замок не на что повесить.

 - А вы определились с памятником? – грустно спросил один из них.

 - Так я же вам ещё в прошлый раз говорила, что определюсь в августе, на годовщину.

 - А зачем в августе, давайте сейчас заказывайте, – печально предложил второй. – Зачем обязательно год ждать, вот сходите в церковь, вам там все скажут, что после 40 дней можно ставить по всем канонам…

 - Послушайте, - невежливо перебила я его, - я буду ставить памятник в августе, я так решила. Но вы не волнуйтесь, буду заказывать у вас, поэтому ждите. Мы ваши клиенты.

 - Хорошо, но давайте определимся, хотя бы… что вы хотите.

Мужчинам явно было скучно.

 - Давайте, - согласилась я, -   определимся и приценимся. Памятник мне нужен почти такой. – Я махнула рукой на соседнюю могилку.

 - Понятно. Фотографии?

 - Нет. Просто фамилия, имена-отчества и даты.

 - Свеча? Ангел? Цветы? Эпитафия?

 - Нет, ничего не надо. Мои родители и при жизни не любили этих излишеств, а уж теперь … тем более.

 - Хорошо. – Печально согласился мужчина. – Хорошо. Только надпись. Хорошо. Буквы сусальным золотом покрывать будем?

 - Зачем?

 - Затем, что простые белые буквы через несколько лет облезут, а сусальные простоят лет 30-40. Вы же не вечны. И вас не будет, а буквы на памятнике будут.

Мужчина печально смотрел на меня, и я застыдилась своей бестолковости. 

 - И сколько сусальное золото нынче стоит? – поинтересовалась я.

 - Тысяча рублей одна буква.

 - Я подумаю, - сказала я важно и добавила, - а ещё я хочу небольшой цветник, а всю площадку засыпать белым гравием, крупным таким… 

 - Зачем вам камень? Сейчас есть хорошая искусственная трава. Это красиво, удобно, эстетично. Вот смотрите. Мы делаем вам стяжку, проводим трубы, делаем второй фундамент, чтобы земля не  поехала и памятник не покосился. Сюда поставим скамейку. Что? Не хотите скамейку? У вас широкая дорожка перед оградой, её можно заложить  частично и установить скамейку вне ограды.. Вот так примерно все это будет выглядеть.

Мужчина вытащил телефон, и  показал мне фотографию. На ней была могилка, аккуратно затянутая пластиковым ковриком, огороженная бордюром, который в свою очередь был огорожен ещё одним бордюром.

 - А зачем два  бордюра устанавливать?  Одного ведь хватит.

  Я продолжала удивленно таращить глаза.

 - Как зачем? Земля здесь песчаная. Всё поехать может, мы её стяжками стянем, вторым фундаментом укрепим…

 - Слушайте, зачем всё укреплять? Я не собираюсь здесь Тадж-Махал строить. Мне не надо второго бордюра или как его, фундамента… 

 - Ирина Николаевна, – специалист ритуальной компании смотрел на меня убедительно и печально.  – Все мы не вечны. И вы не вечны. А это будет стоять вечно, когда и вас уже не будет, понимаете? Это делается на года! Чтобы один раз и на всю жизнь. Один раз вы сделаете фундамент, стяжки, трубы…

 - Так хорошо, если я соглашусь на ваши фундаменты и стяжки, сколько это будет стоить?

Мужчина опять вытащил телефон и сосредоточено застучал пальцем.

 - 75 тысяч памятник с установкой, стяжки, укрепления, фундамент…. Сто тысяч. 

 - Без травы и сусальных букв? – уточнила я. 

 - Без травы и букв.

 - Хорошо. Я подумаю. Я приеду в июле, и мы продолжи наш разговор. 

 - Мы будем ждать. Приезжайте пораньше. Чтобы успеть к годовщине.  

Мужское лицо выражало печаль и сочувствие. 

 - Приезжайте. Мы всё. Всё для вас сделаем. Обязательно. 

Я благодарно смахнула навернувшуюся слезу.

 Подруга Ольга пролепетала.

 - Не волнуйтесь, Алексей, мы от вас никуда не денемся. Все здесь будем…

Мы вежливо поблагодарили друг друга и разошлись в стороны.

 - Оля, - сказала я неуверенно, – по-моему, они приняли нас за редкостных дур.

 - Это же хорошо! Значит, мы ещё можем производит впечатление! – подруга была бодра и решительна. - Но в июле, когда поедем  договариваться о памятнике, возьмём моего мужа. Пусть он с ними ведет переговоры. А то мы в фундаментах ничего не понимаем.

Ох, тяжела женская доля! Ох, тяжела! Чего только не падает на  хрупкие женские плечи, чего только не приходится принимать на грудь…

Кстати, о груди.

Есть оказывается в Питере на Рубинштейна бар «На грудь». Честно говоря, в реальной жизни я его не видела, а вот на ютубе недавно имела удовольствие посмотреть все 8 серий этого нового сериала молодого режиссера и сценариста Ирины Вилковой. Какие только персонажи ни проходят мимо симпатичной официантки  бара Алисы! Какие только жизненные истории ни принимает она на грудь!

Серии короткие, очень профессионально сняты и смонтированы. Единственный недостаток - очень много мата. Очень. 

А остальное прекрасно! В том числе и грудь официантки Алисы!