История Матильды

Давным-давно, когда я жила в традиционной семье с мужем и сыном в однокомнатной квартире, я завела котёнка. Коллега подобрала его в подъезде и принесла в редакцию, предлагая товарищам по борьбе удочерить крошку. 

Я не собиралась селить на наши квадратные метры  животное, но котёнок был так прелестен, что я притащила его домой. 

Котёнок оказался кошкой, назвали мы её Мусей и стали все вместе жить-поживать и добра наживать.

Так в нашем семействе поселилась мать моей Матильды. 

К сожалению, фотографий Муси у меня нет, так что весь текст будет украшен исключительно портретами Матильды. 

Муся была чрезвычайно послушной кошкой. Не гадила по углам, ела что подадут. Никакого кошачьего корма! На улицу не стремилась, тоску по котам мы успешно снимали таблетками, поэтому котят у неё не было. 

Шерсть у Муси была длинной, пушистой, серо-дымчатого окраса. А хвост короткий, словно обрубленный посередине. 

 - Да никак ваша Муся  курильский бобтейл? – сказал кто-то шибко умный, увидев нашу красавицу.

Я о такой породе не знала, хоть и родилась рядом с Курилами. В наших сахалинских краях отродясь никаких бобтейлов не наблюдалось. Но и отнекиваться не стала. Бобтейл так бобтейл. Хотя у настоящих бобтейлов хвост очень короткий, как у зайца. А у Муси было целых полхвоста!

А потом я решила уйти от мужа на волю. С сыном, с книгами и с кошкой. 

Получив ключи от нового жилища, я первой запустила в квартиру Мусю. Для счастливой жизни. 

Муся настороженно встала в коридоре, принюхалась, съёжилась, а потом вдруг сиганула в ванную комнату и забилась под ванной. И весь день не выходила. И мне стало жалко животное! И я подумала, что кошки не только к хозяевам привязываются, но и к месту своей жизни! Она прожила в прежней квартире пять лет, привыкла к ней и зачем я должна её насильно тащить в новое жилье? Еле-еле я выманила Мусю и унесла назад, в дом, где она так привыкла жить.

Справедливости ради надо отметить, что кошек муж любит. Он только людей не любит. 

Муся зажила с мужем и его женщинами вполне счастливо. Они перестали варить ей кашу и перевели на сухой корм. Забывали давать таблетки, и Муся стала яростно крутить романы с котами, которые стадами приходили на балкон. Котят муж раздавал по знакомым и первый мой  кот в новой семье был сыном Муси. 

Кот был прекрасен, самостоятелен и умён. И драчлив. Гонял всех котов во дворе нашего большого дома.

Бабушки и сын души в нём не чаяли, но через девять лет кота сильно побили, он перенес две операции и после этого, прожив год, тихо умер.

Бабушки горевали очень сильно. И тогда подруга принесла мне чёрного котенка, ласкового и смешливого. Но у нас первый этаж! Через год молодой и глупый кот сбежал на улицу, и однажды не вернулся. 

Мы погрузили в печаль, и я решила больше никогда котов в дом не приносить. Ведь невозможно так надрывать себе сердце! 

Но, глядя, как тоскует мама, я решила опять взять домой котёнка. Мама утешится, а там будь, что будет.

А тут муж рассказал, что Муся, будучи глубокой старушкой, вдруг разродилась единственным котёнком. Странным и  бесхвостым. 

 - И отдать никому не отдашь этого уродца,  - жаловался он мне, - и жить с двумя кошками не могу …не знаю, что и делать. 

Действительно, уродец был редкостный. Я смотрела на странное грязно-розовое, похожее на мышь существо, которое упрямо ползло вперед, волоча за собой голову. Голова на шее не держалась, и существу приходилось волочь её за собой.

 - Ну, авось сама помрет, – оптимистично заключил муж.

Но котёнок выжил и превратился в белоснежную красавицу с тремя темными пятнами на спине, с разноцветными глазами и заячьим хвостом. Ангел! Дивный ангел!

И я решила забрать ангела домой, в утешение и на радость бабушкам.

В новой квартире ангел мгновенно забился в неизвестном месте и два дня не выходил на связь. То есть совершенно! 

Мы обыскали все углы, шкафы, закоулки – кошки не было нигде. Я взволновалась. Я никак не могла понять, как без еды и воды можно просидеть два дня? А если она сдохнет и начнет вонять? 

На третий день кошка выползла из неведомого нам убежища и опасливо подошла к миске с едой. Как оказалось, котёнок ел только сухой корм. Бабушки впали в негодование и стали пытаться кормить её кашами, вскрикивая, что не хватало еще кошке еду за деньги покупать. 

Потом оказалось, что ангел не сидит на ручках, не трётся об ноги, не мурчит, не ластится и вообще. Людей не признает ни в каком виде. Только терпит. Из последних, остатних сил. А если силы кончаются, то кусает от всей души. 

Бабушки пригорюнились, я расстроилась. Мы не ожидали, что ангел окажется таким злобным, неласковым существом. Но деваться уже было некуда. Не выбрасывать же. Не возвращать же.

И стали мы жить-поживать, всё добро обдирать.

Да, у Матильды оказались когти острые как бритвы, которыми она со всей дури драла обои. 

Я терпеливо переклеивала обои, выбросила все ковры и паласы, потому что Матильда взяла за правило использовать  их как туалет. Вместе со своими законными двумя горшками.

Да…

 Кошка нам досталась редкостная! 

Она гадила, царапалась, кусалась, но при этом очень любила общество людей.  Всегда сидела в нашей компании и спала только на кровати с мамой или со мной. 

Она не интересовалась улицей, никогда не делала попытки удрать из открытого окна. Однажды, правда, пропала из дома при невыясненных обстоятельствах. Я об этом писала в журнале. Мы даже думали, что загуляла наша Мотя! Мужика себе нашла! Хоть наконец-то!

Но увы, никого она себе не нашла, это я её на нашла у соседнего подъезда, полумертвую от страха. 

Вообще, Матильда очень сильно пуглива и нервна. Боится всего, особенно громкого звука. Поэтому мы никогда на неё не кричим и тапком по квартире не гоняем. Бережем слабую нервную систему! 

И эта спокойная сытая жизнь принесла плоды. 

Матильде скоро будет 11 лет. Она сильно очеловечилась, позволяет себя гладить и на руках держать. Она ходит за мной по пятам и бдительно стережет мой морально-нравственный облик.

Она вдохновляет меня на сочинительство не только прозы, но и стихов. Именно под её немигающим пристальным взглядом на меня с грохотом падает вдохновение, и я начинаю писать. И всегда гениально! 

В подушках нагло развалясь,  меня нисколько не боясь,

Матильда дрыхнет. У неё нахальства больше моего!

Я буду тихо ожидать, когда она изволит встать.

Ходить на цыпочках, молчать, чтобы её не напугать,

Священный сон её беречь… Я рядом не смогу прилечь!

И, обнимая тюфячок, свернусь в углу как червячок.

Пылищу с пола поднимя, я даже не чихну. Любя

Матильду наглую свою, я этот стих ей посвятю!

Вот, собственно, и вся история Матильды, написанная мной по заявкам трудящихся. Конечно, на этом она не заканчивается. Чует моё сердце, что Мотя будет жить долго и счастливо, переживёт всех нас, обдерёт ещё километры обоев, неоднократно нагадит во всех уголках квартиры. И это нормально. Я к этому готова!